Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе - Мойзес Наим

Почему в наше время вето в руках малых стран столь эффективно? Причина (правда, несколько парадоксальная) одна: лавинообразный рост числа международных организаций, призванных коллективно решать проблемы. Чем больше их будет, тем больше у страны возможностей (по крайней мере теоретически) занять четкую позицию по любому вопросу, будь он локального, идеологического или какого-то другого, даже самого неожиданного, свойства. Часто такая страна действует скорее из сиюминутных внутриполитических побуждений, а не отстаивая какие-либо принципы. Но вето малых стран работают еще и потому, что страны крупные уже не могут похвалиться прежними запасами кнутов и пряников, способными принудить к послушанию. Снижение военной и экономической мощи привело к тому, что малые страны уже не столь чувствительны к серьезным санкциям со стороны традиционных покровителей и торговых партнеров. А резкое увеличение числа новостных и коммуникационных каналов дает им новые возможности выносить на суд мировой общественности свои проблемы, вызывая сочувствие и поддержку; это гораздо лучше, чем свести решение проблемы к переговорам за закрытой дверью.

От послов до ГОНГО: время новых эмиссаров

“Американский посол – исчезающий вид?” Этот вопрос не далее как в 1984 году задал Элмер Плишке, выдающийся специалист в забываемой ныне области – истории дипломатии. Указывая на изменения, подрывающие примат послов как представителей своих стран, Плишке назвал в их числе возросшую свободу передвижения, современные технологии связи, множество новых способов, с помощью которых власть может напрямую общаться с общественностью других стран, и эффект разжижения, оказываемый быстрым увеличением количества национальных государств, в число которых он включил целую группу очень малых стран, каждая из которых обладает действующим дипломатическим корпусом{234}. Разумеется, за последние тридцать лет эти тенденции только усилились.

Представление о дипломатии как об исчезающем виде деятельности само по себе не ново. Об “упадке дипломатии”, происходящем вследствие крушения старых ценностей и правил, наработанных в этой профессии за века, писал еще в 1962 году ученый Джозеф Корбел, чешский эмигрант и отец Мадлен Олбрайт. В их числе он называл предусмотрительность, этикет, терпение, доскональное владение материалом, а также стремление избегать ненужной огласки. “Мир современной дипломатии слишком часто пренебрегал этими золотыми правилами дипломатии, – писал Корбел, – и как ни горько признавать, этому греху подвержены не только коммунисты”. Кроме утраты ценностей традиционной дипломатии, Корбел отметил и то обстоятельство, что политики пренебрегают дипломатами во время саммитов и государственных визитов, и это притом, что за многие годы главы государств и даже министры иностранных дел лишь изредка бывают за границей. Он также указал на то, что демократические режимы, не очень рассчитывая на ответные жесты, создают площадки, с которых другие страны могут напрямую обращаться со своими проблемами; таким образом, отметил он, советские лидеры имели доступ к американской прессе, а вот американцы были лишены возможности напрямую обратиться к советским гражданам{235}.

В наши дни таких каналов прямого доступа превеликое множество: появились сообщества по этническим, политическим или религиозным интересам; налажены тесные связи успешных иммигрантских общин с родными странами и всевозможные отношения эмигрантов с принявшими их государствами; появляются хвалебные отзывы в прессе и всевозможные опросные листы в виде газетных и журнальных вкладышей; проводятся мероприятия, инициируемые культурными и туристическими организациями; армии адвокатов и лоббистов трудятся в интересах разных групп; не забываем и про блоги, форумы, рекламу, пропаганду в интернете. Для некоторых стран форпост защиты за границей – не посольство с его протоколами и ограничениями, предписанными из соображений безопасности, а ГОНГО. Что это такое? ГОНГО – это государством организованная негосударственная организация, некое образование, выдаваемое за часть гражданского общества, но в реальности созданное, финансируемое и руководимое государством или его представителями{236}.

Одна такая ГОНГО, например, занимает приятного вида неброское здание в районе Токио Тиёдаку, недалеко от дворца императора. Чочхоннён – Ассоциация северокорейских граждан в Японии, насчитывает около 150 тысяч членов и обслуживает этническую общину, численно превосходящую ее в несколько раз. В ведении ассоциации находится около шестидесяти учебных заведений, включая университет, она также владеет компаниями, включая банки и долю в популярных японских салонах пачинко. Но ГОНГО также предоставляет паспорта. Вот почему Чочхоннён де-факто выполняет функцию токийского посольства Северной Кореи, у которой нет дипломатических отношений с Японией. В подчиненных ассоциации школах проповедуется идеология режима Ким Чен Ына. За прошедшие годы Северная Корея стала изолированной и обнищавшей страной, но Чочхоннён продолжает существовать. Ассоциация уже не финансируется из северокорейского бюджета, Япония лишила ее ряда налоговых льгот. Когда она погрязла в долгах, бывший служащий японской разведки пытался обманом выставить ее из помещения. Чечхон-нён призывает японских корейцев сохранять свою национальную идентичность и избегать японских социальных институтов, но в то же время была рада решениям японских судебных инстанций, которые предписывали вернуть здание в собственность ассоциации{237}.

Впрочем, история ГОНГО знает немало и положительных примеров: Американский национальный фонд демократии – частная некоммерческая организация, созданная в 1983 году для поддержки демократических институтов во всем мире, – финансируется правительством США. То есть это типичная ГОНГО. Уже само по себе функционирование этого фонда вызвало ярость антагонистов, в частности Египта (где бросили за решетку и пытались привлечь к суду нескольких его сотрудников), российского правительства и китайской газеты, назвавшей пропаганду демократии, за которой стоят США, “корыстной, насильственной и безнравственной”{238}. Другие ГОНГО действуют в культурной сфере; в их числе – Британский совет, “Альянс Франсез”, Гете-институт и Институт Сервантеса, которые способствуют распространению за рубежом искусств, культуры и языков тех стран, которые они представляют. Многие религиозные организации, функционирующие за пределами своих стран, опираются на поддержку Саудовской Аравии, Ирана, других государств, которые стремятся как можно шире распространить не только ислам, но и свое геополитическое влияние. Иногда акции ГОНГО бывают на редкость щедры. Пример подобной расточительности – инициированная правительством Чавеса программа субсидий на дешевую топливную нефть для тысяч семей на северо-востоке США: венесуэльская государственная нефтяная компания просто вдвое снизила цены на топливо для Бостонской энергетической компании, возглавляемой бывшим конгрессменом и потомственным политиком Джо Кеннеди.

Как показывают приведенные примеры, ГОНГО довольно различны, и в ближайшее время им ничто не грозит. Потому что из-за политических, экономических, информационных барьеров они гораздо лучше, чем связанная предписаниями работа заместителя главы миссии, политического деятеля, атташе по науке. Сосредоточить ГОНГО на представляющем интерес предмете может оказаться гораздо дешевле, чем увеличивать персонал и бюджет дипломатического корпуса или прибегать к услугам лоббистов или фирм, занимающихся пиаром. Генерирует свои ГОНГО и виртуальное пространство – это блогеры, видеооператоры, прочие онлайн-глашатаи того или иного мнения, совпадающего с точкой зрения государства. Порой виртуальные ГОНГО весьма чувствительны к дружественной поддержке и различного рода гарантиям.

Союзы немногих

Многократное увеличение числа действующих партнерских связей (более подкрепленных формально, чем прочие связи) между странами, участвующими в том или ином проекте, соотносится с тенденциями изменения власти в нынешней геополитике. В Кернскую группу, основанную в 1986 году с целью реорганизации сельскохозяйственной торговли, входит девятнадцать стран-экспортеров продовольствия, включая Канаду, Парагвай, ЮАР, Аргентину и Филиппины, стремящихся к снижению торговых пошлин и дотаций. Группа БРИКС, названная, как уже отмечалось, по первым буквам названий пяти развивающихся стран (Бразилия, Россия, Индия, Китай, а теперь еще и ЮАР), впервые собралась в России в 2009 году; сама же аббревиатура появилась в обиходе в финансовых кругах с подачи банкира из Goldman Sachs восемью годами ранее, откуда позже перешла в политику. Помимо БРИКС, Россия входит и в G8[17] развитых стран; в более расширенном формате – G8 + 5 – группа включает еще Бразилию, Индию и Китай, а также Мексику и ЮАР. Есть также две группы G20, отличные одна от другой; в первую входят министры финансов и главы центробанков девятнадцати крупных стран плюс ЕС; вторая состоит из развивающихся стран, которых уже больше двадцати. Некоторые страны входят в обе группы одновременно. Во всех уголках мира вызревают новые торговые блоки и агентства по региональному сотрудничеству. Боливарианский альянс стран Латинской Америки (АЛБА) – союз, учрежденный в 2005 году Венесуэлой и Кубой, – охватывает семь стран, в числе которых Эквадор, Никарагуа, а также страны Карибского бассейна, такие как Сент-Винсент и Гренадины, Доминика, Антигуа и Барбуда. Обладая всеми атрибутами торгового союза, он отличается более выраженными политическими амбициями, а среди преимуществ, отличающих его от прочих альянсов, – офтальмологическая помощь населению (предоставляемая кубинскими врачами и субсидируемая венесуэльской нефтью){239}.